 |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
 |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Велокрым. Май 2008 Часть 12. Последняя ночевка. Мыс Фиолент
В темноте, через некоторое время блужданий, мы наткнулись на небольшую полянку, где было решено разводить костер. Палатки ставили при свете фонариков в проеме между ровно посаженными рядами деревьев. В эту ночь мы засыпали под звуки музыки с рок-фестиваля, проходившего где-то неподалеку. В отличие от ночлега на озере около Высокого, где нас убаюкивали лягушки, здесь в полной мере ощущалась близость цивилизации, и, местами, это даже немного пугало. Под утро пошел дождь и задержал наш намеченный ранний подъем. Разводить костер на сырых дровах не было ни времени, да и особого желания. Все еще теша себя надеждой воссоединиться, наконец, всем вместе на Фиоленте и устроить последнюю коллективную трапезу, мы на скорою руку перекусили остатками колбасы, и подогретыми на горелке макаронами. Тем не менее, покинуть лагерь удалось лишь в половине 11-го, что окончательно убедило в неизбежности встречи теперь уже только на вокзале. Время у нас оставалось лишь на то, чтобы доехать до мыса, побыть там немного и, не спеша, с запасом приехать к поезду по шоссе, идущему вдоль моря.
Как и предполагалось, до Фиолента добрались примерно за полчаса. Проехав через густонаселенный поселок, мы выскочили к небольшому подъему на край утеса. Последние шаги и… масса впечатлений на всю оставшуюся жизнь! Причудливые скалы с обрывистыми берегами, синие-синие море… всей красоты словами не передать. Здесь можно было бы часами сидеть и смотреть вдаль, понимая, что не восхищаться природой и быть к ней равнодушным просто не возможно, хотя, надо признаться, немного портили впечатление бесконечные крыши домов на западе. Примерно до полудня мы пробыли на Фиоленте. Пошатались в округе по узким тропинкам, вдоволь нафотографировались, а Кирилл даже умудрился слазить к воде, правда, несколько раз получив приличную дозу адреналина, едва не сорвавшись с обрывистого склона. Леха-Кузьмич с Олькой, планировавшие провести оставшиеся 2 дня своего отпуска в Севастополе, решили подольше здесь задержаться, а мы, попрощавшись, уже впятером двинулись в сторону вокзала, так как время до поезда стремительно таяло. Ехать по шоссе вдоль моря было в удовольствие. Обгоняющих нас машин почти не попадалось, а дорога шла без серьезных перепадов высот, да и, по большей части, на спуск. По пути заехали в веломагазин, где покупали газ, и без проблем продали им обратно аж 13 баллонов. Один, правда, все-таки забраковали:). К 3-м часам, уже проверенным маршрутом, мы добрались до вокзала, где, попивая пивко, нас дожидались Коля, Леха и Сашка. Долгожданная встреча, наконец, состоялась:). До отправления поезда оставалось меньше часа. Мы успели лишь вкратце обменяться эмоциями, перекусить в ближайшей палатке, подготовить снарягу к погрузке в вагон и в самом конце купить продуктов с собой в дорогу. Как и Кузьмич с Олькой, Паша с Лехой должны были остаться в Крыму еще на пару дней и, собрав с нас остатки местной валюты, пожелали доброго пути. Позже, когда мы были уже в Москве, выяснилось, что по ошибке Лехин билет купили не на 14 мая, а на апрель, и они вдвоем умудрились через час после нас сесть в другой поезд и за небольшую плату проводнику расположиться на третьих полках плацкарта:). Поезд тронулся, Севастополь и Бахчисарай остались далеко позади, и под монотонный стук колес сразу нахлынули воспоминания о волшебно проведенных днях…
Альтернативная маниакально-депрессивная концовка.
Ялта. Вечер... Леха пошел мыться первым. Уже в сотый раз за день напевая “когда-нибудь мы вспомним это…”, он неожиданно поскользнулся на выскочившем из рук обмылке и размозжил башку о чугунную ванну. Кусочки черепа и ошметки мозга покрыли стену густой неоднородной массой. Тоха, ковыряясь во рту зубочисткой, услышал истошные вопли Ольки, методично режущей себе вены проржавевшей цепной пилой, поперхнулся, и острый кусочек дерева встал ему поперек горла… он подыхал медленно и очень болезненно, примерно, в течение получаса. В это время вернулся Паша с кипяченой водой для чая. Увидев три трупа, распластавшихся в самых немыслимых позах, он от неожиданности выронил чайник. Тот с гулом упал на пол, расплескав кипяток и ошпарив ему ноги. Почувствовав невыносимую боль, он начал заваливаться на пол и, хватаясь за скатерть стола, опрокинул работающий тостер прямо в лужу воды. 220, прошедших через молодое сердце, оказалось достаточно, чтобы убить его в секунду. Я, дописывая эти строки в своем дневнике, дрожащими руками засовываю в рот дуло найденного в тумбочке револьвера…… …Звук выстрела прозвучал одновременно со щелчком дымящегося тостера, из которого неожиданно и издевательски стремительно выскочили два обгоревших когда-то белых кусочка хлеба…… Aнтон Tруньков
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
